Алексей Бергман - Запомни - все обман![СИ]

Захар пытался отринуть внешние ощущения, сосредоточится на одобрительных посылах друга–зверя, старался на самом деле почувствовать себя огромной, открытой настежь книгой…

Не получалось! Кота как будто не допускала до «чтения» некая тугая и плотная преграда внутри Захара!

Воронцов занервничал, забыв о правилах медитации — напрягся, с силой прижал к себе кота!

ПОШЛО. Земные правила раскрепощения сознания не работали на уровне кота–пришельца. Как только Воронцов прижал к себе Приятеля плотно–плотно, так сразу ощутил его н е з д е ш н о с т ь! Чужеродность. Поймал пугающе и н ы е образы, всецело объединился со зверем, не принадлежавшим э т о й реальности…

В мозговых извилинах заворочались какие–то безусловно о б щ и е воспоминания, всплыла картинка доисторического… побоища… ристалища… рыцарского турнира! Да! Воронцов почувствовал себя одновременно и конем, и зрителем, и седоком!! Трибуна. Под полосатым навесом балдахина особы королевской крови, рев толпы, зычная труба глашатого возвещает о начале поединка… На Захара понесся, закованный в броню соперник!..

Ощущение присутствия на поединке было столь объемным и полным — в абсолютно человеческих красках! — что Воронцов, увидев «приближающийся» к его груди наконечник копья, невольно вскрикнул и разжал руки!

Оглушительный рев толпы замолк, как будто выключили телевизор.

— Что это было? — В горле пересохло, голос звучал натужно и хрипло. Захар снова был в неосвещенном парке, на скамейке окруженной смутными пятнышками семечковой шелухи. После ярчайшего видения рыцарского праздника — мерзопакостное возвращение. Из кустов тянуло пивом и мочой. — Я что… опять прошлое видел?! Турнир, кони, глашатай… это же — прошлое! Земное прошлое, Приятель! Я снова растормошил генетическую память?!

Взволнованный нереально качественным видением Захар почти кричал. Ему казалось, что опыт удался — кот помог ему всколыхнуть некие глубины сознания, если продолжать эксперименты вернется и ВСЯ память в целом!

— Приятель!

Кот сидел напротив лавочки, ликующим не выглядел… Воронцов растерялся, повторил с другой интонацией:

— Приятель? — и ощутил прилив полнейшего разочарования. Человек опять сделал что–то не то. Не в полную силу. Не до конца. Не смог открыться и ответить зверю, как тот просил — до самой глубины. — Не получилось? — сипло произнес Захар. — Ты не доволен?

Приятель вздохнул, встал на лапы и пошел в темноту аллеи.

— Ты куда?! — кот шел не оборачиваясь, Воронцов бросился вдогонку. — Куда ты идешь?

Перед глазами Захара возник образ печальной Дианы.

— Ты…, ты ведешь меня к ней? У нас получилось? Ты смог узнать, где ее держат?!

Нелепая картина: по ночной пустынной аллее идет крупный полосатый кот, за ним, заискивающе задавая вопросы, топает широкоплечий верзила, пытается обогнать и заглянуть в глаза коту.

Не совсем понимая, почему вдруг Приятель сделался «неразговорчивым», Воронцов шагал по тихим ночным улочкам центра города. Иногда прятался во двориках или подворотнях, завидев курсирующие полицейские машины или пешие патрули. Пытался разгадать причину странного поведения полосатого друга: как будто прислушиваясь к чему–то неслышимому Захаром, Приятель порой садился, крутил головой и, словно, выверив некий курс, шел снова.

«Не буду тебе мешать», — догадливо «отправил» Воронцов. Пристроился в арьергард к сосредоточенному на определенной цели зверю и перестал донимать его «расспросами».

Приятель довел Захара до запертых ворот старинного кладбища, расположенного почти в центре города. Когда–то давным–давно здесь была окраина, застава. Разросшийся город окольцевал кладбищенскую ограду, сегодня здесь практически прекратились захоронения. Только самые прославленные жители, партийные бонзы или криминальные авторитеты могли добиться разрешения для места потенциального упокоения.

Кот сел под высоченными ажурными воротами, отправил Захару мысленное образное утверждение — Диана здесь.

— Живая?! — с настоящим ужасом, вслух произнес Воронцов.

Кот утвердительно кивнул. Просочился между чугунных завитков, потопал по центральной аллее, очерченной могучими старинными деревьями, претенциозными могильными оградами недавних буржуйских захоронений…

Воронцов обтер чуть влажные ладони о брюки, подпрыгнул, вцепился в чугунное переплетение: перекинул послушное гибкое тело на территорию кладбища. Пружинисто приземлился и, озираясь, двинулся за смутно различимой кошачьей фигуркой.

Совсем недавно Воронцов начал верить в приведения. Учитывая, что с настоящим призраком он познакомился практически сегодня ночью — и суток не прошло! — не лучшее свежайшее воспоминание для неторопливого путешествия между темных могильных памятников. Захар невольно озирался: коленопреклоненный белоснежный ангел как будто шевельнул мраморными крыльями, каждая скульптура, надгробный медальон провожали взглядами неурочных посетителей, над головой перешептывались ветками могучие деревья…

Стараясь не сосредотачиваться на воспоминании о недавнем визите призрачной гостьи, Воронцов крутил в голове сведения, почерпнутые из общения с Маратом.

Алиев угрожал «Диану закопают…, живьем…, вместе с отцом…», «побалуются»… Чтоб их всех черти разодрали на сто частей, подонков!!

Стоп. Стоп, Захар. Спокойно. Надо отринуть впечатления от разговора, сосредоточится на сути: где удобнее всего — з а к о п а т ь? где тихо и безлюдно, никто не помешает, не удивится людям с лопатами, копающим землю?

На кладбище. Наверняка у Алиевых здесь есть какие–то отмороженные гробокопатели. Возможно, с подобными задачами могильщики уже справлялись…

Приятель прав! Диану и Гамлета держат где–то здесь!

Воронцов значительно воодушевился, добавил хода, кот уверенно шагал вперед, вглубь кладбища. Неподалеку, по левую руку показалась небольшая церковь с поблескивающими под лунным светом золочеными куполами. Приятель дошел до последней на этой аллее могилы. Пробрался за оградку, запрыгнул на невысокий столик, вероятно, оставляя близлежащую лавочку для Захара.

Воронцов секунду подумал: оградка чуть больше метра высотой, можно перепрыгнуть. Но вдоль нее прихотливо рассаженные родственниками покойного цветы… Неудобно как–то. Нащупал на внутренней стороне кованой дверцы щеколду. Снял ее с крючка, распахнул калитку…

Плохо смазанные дверные петли противно скрипнули: Воронцова как будто мороз по коже продрал! К соответствующему антуражу кладбищенской жути, добавилось достойное шумовое оформление!